ОТЛОЖЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
Стивен Холл
Проект «Геном человека» пока не привел к революции в медицине – вопреки ожиданиям мирового научного сообщества. Сегодня биологи размышляют над тем, что было сделано неправильно и что необходимо предпринять в будущем

Каких–нибудь десять лет назад и биологи, и те, кто к этой науке не имеет отношения, с энтузиазмом говорили о радужных перспективах, которые открываются перед медициной в связи с завершением работы над проектом «Геном человека». На состоявшейся в Белом доме летом 2000 г. церемонии представления первого варианта «книги жизни» президент Билл Клинтон заявил, что расшифровка генома человека приведет к «революции в диагностике, предупреждении и лечении большинства, а возможно и всех болезней человека».

Годом ранее Фрэнсис Коллинз (Francis S. Collins), работавший в то время в Национальном институте по исследованию генома человека, горячий приверженец его расшифровки, предрек наступление в 2010 г. эры «персонифицированной медицины». По его мнению, генное тестирование позволит предсказывать риск развития онкологических и других серьезных заболеваний у любого человека, и врачи смогут предупреждать эти патологии или подбирать способы лечения, оптимальные для каждого, кто уже болен.

Еще до того как была определена нуклеотидная последовательность всей геномной ДНК человека, команда генетиков – хорошо финансируемая, вооруженная мощной методологией секвенирования и картирования, располагающая обширной, постоянно пополняемой базой данных – занялась идентификацией ключевых генов, ассоциированных с тяжелыми заболеваниями.

Приближался 2010 г., но биологическое сообщество встретило его без былого энтузиазма, полное сомнений. Дело было не в самом проекте «Геном человека», который действительно открыл перед биологической наукой новые горизонты. Так, в геноме человека обнаружились «зияющие пустоты», казалось бы, не выполняющие никаких функций (генетический «хлам»), а на самом деле играющие важную регуляторную роль; в ДНК человека найдены следы генетического материала неандертальца, и т.д. Все это необходимо теперь осмысливать и объяснять. По словам эксперта в области онкологии Берта Фогельштайна (Bert Vogelstein), «проект "Геном человека" радикальным образом повлиял на саму научную методологию». Это мнение разделяют большинство биологов.

Итак, те ростки нового, которые появились с окончанием работы над проектом, не принесли обещанных плодов в области медицины. Роберт Уайнберг (Robert A. Weinberg) из Уайтхедского института биомедицинских исследований в г. Кеймбридже (штат Массачусетс) замечает, что успехи медицинской геномики «более чем скромные на фоне инвестиций в эту область». А Харолд Вармус (Harold E. Varmus), бывший директор системы Национальных институтов здравоохранения, написал недавно в New England Journal of Medicine, что «в повседневную медицинскую практику вошла лишь какая–то горстка новых генетических тестов, да и то большая их часть – это результат открытий, сделанных до обнародования результатов секвенирования генома человека». И, наконец, Дэвид Голдстейн (David B. Goldstein), директор Центра по изучению вариабельности генома человека при Университете Дьюка, заявил: «Никто не поручится, что эра персонифицированной медицины наступит в ближайшие годы».

По–видимому, ожидание того, что чудо произойдет непременно в ближайшее десятилетие, не имело веских оснований. Более того: может быть, на удивление скромный вклад проекта в медицину означает, что в поисках генетических основ заболеваний ученые пошли по неверному пути. Используемый до недавнего времени подход основан на выявлении небольших изменений в генах.

Многие годы в молекулярной генетике господствовала гипотеза, что наличие в геноме данного индивида некоего набора широко распространенных измененных генов (генных вариантов) коррелирует с подверженностью его определенному заболеванию (common variants / common disorder, CV/CD) и что это поможет понять механизм наследования таких сложных заболеваний, как диабет II типа или атеросклероз. Означает ли отсутствие ощутимого вклада часто встречающихся генных вариантов в развитие той или иной патологии, что упомянутая гипотеза неверна?

Этот вопрос положил начало расколу в медико–биологическом сообществе. С одной стороны, многие ведущие генетики по–прежнему уверены, что гипотеза работает. Так, Эрик Ландер (Eric S. Lander), директор Института Брода, филиала Уайтхедского института, заявил, что «идея подобрать генетические ключи к различным заболеваниям по–настоящему завладела умами исследователей лишь в последние три года, и мы едва коснулись поверхности предстоящих разработок». По его мнению, революция в медицине начнется с внедрением новых технологий, и ее плодами воспольRICK FRIEDMAN Corbis зуются наши дети, а не мы. Иными словами, революция неизбежна, но время для нее еще не пришло.

С другой стороны, все большее число биологов настаивает на том, что гипотеза «часто встречающиеся генные варианты / распространенные заболевания» неверна. Жаркие споры по этому поводу развернулись весной 2010 г. на страницах журнала Cell. Генетики Мэри–Клэр Кинг (Mary–Claire King) и Джон Макклеллан (Jon M. McClellan) из Вашингтонского университета утверждают, что «связь подавляющего большинства распространенных генных вариантов с какими–либо заболеваниями четко не установлена, и они бесполезны для прогнозирования или выбора способа лечения». А Уолтер Бодмер (Walter Bodmer), известнейший представитель британской генетики, безапелляционно заявляет, что стратегия CV/CD ошибочна.

В то время как одни радуются успехам молекулярной генетики, другие смотрят на достигнутые результаты, мягко говоря, скептически и задаются вопросом: «И что же с ними делать?» Поиски ответа на него могут привести к совершенно новым подходам к патогенезу заболеваний человека и выяснению способов их передачи от поколения к поколению.

http://www.sciam.ru/article/6009/